1 декабря в ЕС официально закончился очередной раунд игры в стульчики. Ну знаете, такая детская игра: звучит музыка, дети бегают вокруг стульев, а когда музыка перестаёт, все быстро занимают места
Стульчик председателя Еврокомиссии достался Урсуле фон дер Ляйен, бывшей министерке обороны ФРГ, развалившей эту самую оборону так, как будто Германия опять проиграла войну, но зато женщине из хорошей семьи (в Еврокомиссии трудился ещё её папа, герр Альбрехт).
Рассевшись по местам, дети приготовились слушать взрослого, роль которого в этот раз сыграл госсекретарь США Майк Помпео. Он поздравил именинницу, то есть победительницу, и рассказал, что надо быть добрыми, мыть руки перед едой и слушаться старших, то есть, простите, не забывать, что главные враги — это Россия, Китай и Иран и с ними надо бороться сообща. Но про доброту он, правда, сказал. Буквально: «Мы силы добра».
Знаете, когда взрослые ведут себя как дети? Во-первых, в состоянии деменции (нет, никаких намёков на бывшего главу Еврокомиссии Жан-Клода Юнкера), а во-вторых, во время корпоративов. Они, старательно изображая радость, играют всё в те же игры, излучают показное добродушие друг к другу и слушают важные речи начальника о том, какие все молодцы и что Волга впадает в Каспийское море.
Я недолго, но успел поработать в крупных компаниях и из начальственного речекряка научился вычислять две стадии тревоги. «Жёлтый» уровень опасности — когда босс говорит: «Мы команда». Как правило, это означает, что от сотрудников потребуется повышенное напряжение всевозможных сил без дополнительного вознаграждения. Ибо конкуренты не дремлют, злобные силы гнетут, и нужно перемочь. В случае, если все всё воспримут правильно, руководство обзаведётся новыми автомобилями, топ-менеджмент получит бонусы, а пехота — начальственную похвалу и похлопывание по плечу.
«Жёлтый» уровень — это хреново, но не смертельно. По-настоящему плохо, когда руководство, собрав на сей раз экстренный сход, говорит: «Мы семья». «Семья» — это «красный» уровень опасности. «Семья» означает грядущие задержки выплат, сокращение штата, сокращение зарплат — словом, военное положение, а для руководства — покупку серьёзной заграничной недвижимости. Это значит, что самое время подумать, не пора ли уносить ноги.
Почему я вспомнил об этом? Просто США, родина корпоративной этики и корпоративного же феодализма, в разговорах со своими вассалами использует те же самые подходы.
Америка — страна, на территорию которой никогда не высаживалась вражеская армия, а последним крупным конфликтом (опять же на собственной территории) была война Севера и Юга. Они предпочитают воевать чужими руками: общее место, о котором тем не менее не лишнее напомнить. Ну а экономическая война — это тоже война. Здесь есть свои командиры, свои манёвры, свои блокады и, конечно, свой расходный материал.
Когда Помпео говорит об «укреплении торговых отношений», он имеет в виду жёсткое лоббирование интересов американских корпораций на европейских рынках, уничтожение немецкого авторынка руками зелёных активистов и полный контроль над цифровой сферой (Ангела Меркель, телефоны которой слушал ещё Обама, не даст соврать). Когда господин госсекретарь говорит про «энергетическую независимость», он имеет в виду, что не нужно закупать дешёвый русский газ, а надо — недешёвый и нерусский (ключевые слова: сланцевая революция). А когда он напоминает про то, кто главный враг, это значит, что опять санкции, которые не особо бьют по США, зато очень ощутимо — по Германии, локомотиву ЕС и родине Урсулы фон дер Ляйен.
Именно поэтому Америке так удобен ЕС в виде монолитной конструкции СССР 2.0, централизованно управляемой политбюро 2.0 в виде Еврокомиссии, а не группа независимых национальных государств, где с каждым придётся договариваться отдельно.
Помпео вещает уверенно, зная, что его слушают и слышат в Брюсселе. И когда он говорит о том, что Россия — это враг номер один (хотя логичнее было бы предположить, что номер один как раз Китай), он не врёт, и дело тут не только и не столько в газе и уж совсем не во «вмешательстве в выборы», в которое всерьёз не верит никто. Дело в той самой «токсичной» для СССР 2.0 идеологии, которую Россия с оговорками, но поддерживает на самом высоком уровне, — той Европы как конгломерата независимых стран, блюдущих свои интересы, а не интересы шефа, которому в очередной раз понадобилась новая машина или новый дом на побережье.
Дмитрий Петровский, RT
