В интересах Польши предложить создание треугольника, в котором двумя другими углами стали бы российский и французский. В этом случае Варшава может рассчитывать на то, что Париж и Москва не будут договариваться поверх ее головы и о ней.
Польские историки правой ориентации — не самые частые гости французской прессы.
Французская интеллектуальная среда гораздо лучше знает польских левых интеллектуалов. Тем интереснее оказался шаг известной французской газеты Le Figaro, которая взяла большое интервью у Анджея Новака, одного из самых влиятельных польских историков и публицистов в современной Польше, статусного советника польского министерства иностранных дел.Профессор Новак представляет линию польской великодержавности. И от него достается не только России, точнее, Советскому Союзу, но и западным союзникам. Например, печально известный Брестский мир он воспринимает как попытку Германии нанести удар по восстановлению Речи Посполитой в ее полном объеме, претензии Берлина на «исконно польские» Восточные Кресы, то есть Западную Украину и Западную Белоруссию. Более того, он не согласен с концепцией помещения Польши в некий буфер между Россией и Европой. И потому Новак заявляет французскому изданию:
«Варшава имеет такое же право определять Европу, как Париж или Берлин».
Но мы сейчас хотели бы обратить внимание на взгляды этого польского историка на польско-советскую войну 1920 года и делаем это в контексте того, что в августе сего года Польша будет праздновать важное для себя «чудо на Висле», а президент Франции Эммануэль Макрон пообещал присоединиться к полякам на этих торжествах.
В свое время профессор Новак принимал участие в научной конференции, состоявшейся под эгидой польско-российской Группы по сложным вопросам. После МГИМО издал сборник докладов, прочитанных участниками конференции. Процитируем слова польского историка, рассматривавшего альтернативы сценариям, которые легли в основу Рижского мира, в частности французско-американскую идею. В ее основу легли «два главных утверждения: непризнания территориальных изменений в ущерб целостности России в границах 1914 года (за исключением создания независимых Финляндии и Польши, но только в пределах Буга), а также непризнания большевистского правительства в России. Этим двум утверждениям способствовал важнейший документ американской дипломатии, изданный по российскому вопросу в 1920 году: нота Колби от 10 августа, в которой он давал однозначно негативную оценку как польским территориальным амбициям, так и предпринимаемым британским правительством попыткам договориться с советскими представителями в Лондоне».
Фактически это намек на возможность появления российско-польско-французского треугольника, который тогда, конечно, состояться не мог.
Но можно попробовать его создать сегодня. Ведь Веймарский треугольник в составе Берлина — Варшавы — Парижа не сказать, чтобы работает. Как замечает в интервью польскому порталу wPolityce. pl профессор Варшавской школы экономики Кшиштоф Мищак, «Веймарский треугольник как неформальная структура без даже секретариата является «вспомогательным» и «фиктивным» инструментом для Франции в достижении целей ее европейской политики. Польша не будет партнером для французской стороны, потому что потенциалы обеих стран, а также Германии асимметричны с нашей стороны. Кроме того, Польша слишком «атлантическая», слишком проамериканская для обоих других партнеров, что блокирует операционное «давление» Франции на европейский континент. Треугольник все еще не будет равнобедренным. Кроме того, Париж имеет интересы интервенции за пределами европейского континента».
Но что этому могла бы противопоставить Варшава? Просто констатировать наличие амбиций Франций и критиковать ее желание наладить отношения с Россией, видя в этом угрозы польским интересам, мало. В интересах Польши предложить создание треугольника, в котором двумя другими углами стали бы российский и французский. В этом случае Варшава может рассчитывать на то, что Париж и Москва не будут договариваться поверх ее головы и о ней. Соответственно, этот — назовем его Бельведерским — треугольник способен взять на себя решение главного польского вопроса, касающегося ее безопасности. В конце концов, в настоящее время Франция в Европейском союзе осталась единственным государством с атомной бомбой, а если рассматривать Европу в целом, то она вместе с Россией обладает ядерным оружием, Москва и Париж могут прикрыть Польшу «ядерным зонтиком». Раньше Франция не обращала внимания на поляков, сейчас французский президент Эммануэль Макрон пересматривает приоритеты, французские издания начинают интересоваться польскими делами.
Варшаве пора тоже задуматься. Как замечает польский журнал Polityka, оппозиционный ныне правящей польской партии «Право и Справедливость» (PiS), «если бы во власти в Польше и России были другие люди, столетие войны с большевиками можно было бы превратить в совместный проект изменения исторической политики в обеих странах». Что ж, попробовать стоит и нынешним политикам.
Станислав Стремидловский, ИА REGNUM