Запад привык демонизировать Владимира Путина, зачастую даже не утруждаясь подвести под свои утверждения хоть какую-то доказательную базу, пишет эксперт по России Стивен Коэн в The Nation. Но пока такой «антикульт» продолжается, западные политики не смогут выработать адекватной стратегии в отношении Москвы. Аналитик призывает не поддаваться разжигаемой мейнстримными СМИ демонизации, а попытаться понять российского лидера.
Владимир Путин — «злой человек», у него «нет души», вспоминает высказывания Джона Маккейна и Хиллари Клинтон почётный профессор Нью-Йоркского и Принстонского университетов и обозреватель The Nation Стивен Коэн. Вот уже по меньшей мере 10 лет, выстраивая отношения с Россией, американские стратеги руководствуются зловещим образом главы Кремля. Но ведь недаром знаменитый политолог Генри Киссинджер предупреждал, что так далеко не уйти: «Демонизация Владимира Путина не политика, а оправдание для отсутствия оной».
Только, как настаивает автор статьи, Киссинджер тоже был неправ. Стратегий в отношении Москвы Вашингтон разработал немало, и все они строились на демонизации российского лидера, которая в каких-то случаях порой даже превосходила попытки очернить коммунистических лидеров в холодную войну. Общей тенденции неминуемо способствовали и мейнстримные СМИ, так что демонизация Владимира Путина превратилась в своего рода канон правоверных американцев в эпоху «новой холодной войны».
Примечательно, что, когда в 1999—2000 годах мировому сообществу только стало известно о Владимире Путине в качестве преемника Бориса Ельцина, представители американского политического и медийного истеблишмента вполне оптимистично приветствовали новое лицо. Корреспонденты в Москве писали о том, как Путин собирается создавать сильную демократию, а Джордж Буш предвещал «очень конструктивные отношения».
Но дружественные оценки продолжались недолго, и очень скоро им на смену пришла уже хорошо знакомая демонизация. В 2004 году обозреватель The Times Николас Кристоф пожаловался, что Путин его «обвёл вокруг пальца» и оказался кем-то другим, а не «трезвой версией Бориса Ельцина». А к 2006 году и вовсе The Wall Street Journal без лишних церемоний призвала считать российского лидера «врагом Соединённых Штатов».
Конечно, какие-то объективные оценки деятельности Владимира Путина и его личности ещё только предстоит дать будущим историкам, которые получат в своё распоряжение рассекреченные документы и многочисленные мемуары. Впрочем, и сегодня многие в США могут удивиться, что российские интеллектуалы, историки, политологи и журналисты много спорят о «плюсах и минусах» президентства Путина. На Западе же известны одни лишь «минусы», которые объединяются в большой «антикульт» российского президента. При этом многие люди, выносящие свои оценки, нередко плохо информированы, неквалифицированы и движимы политическими интересами и недовольствам. «Включая нескольких олигархов ельцинской эпохи и их агентов на Западе».
Впрочем, по мнению Стивена Коэна, проанализировав «минусы», составляющие основу демонизации российского лидера, можно как минимум понять, кем он не является.
Так, Путин явно не «тот, кто, придя к власти в 2000 году, «демократизировал» настоящую российскую демократию, созданную президентом Борисом Ельциным в 90-х, и восстановил систему, подобную советскому «тоталитаризму». Реальная демократизация началась ещё при последнем советском лидере Михаиле Горбачёве в 1987—1991 годах, Ельцин же сделал многое, чтобы подорвать зарождающуюся демократию, включая разгон танками законно избранного парламента в 1993 году, войны в Чечне, передачу внушительных природных ресурсов страны в руки нескольких олигархов и последовавшую за этим утрату некогда большого среднего класса. Приняв «суперпрезидентскую» конституцию, Ельцин лишь облегчил задачу для своего преемника. Путин, может, и продолжил «демократизацию» в стиле своего предшественника, но не он её начал, считает аналитик.
С другой стороны, вопреки многим утверждениям, Путин не сделал себя «автократом», властным проводить какую ему будет угодно политику. Последним хозяином Кремля с такой неограниченной властью был Иосиф Сталин, со смертью которого в 1953 году завершились и 20 лет «массового насилия». Благодаря сложившейся после этого бюрократизированной политическо-административной системе, каждый последующий коммунистический лидер имел всё меньше власти. У Путина, может, её всё-таки и больше, но политологи сходятся во мнении, что российский лидер придерживается «мягкого авторитаризма», в котором сочетаются и авторитарные, и демократические черты. Впрочем, вопрос соотношения этих черт остаётся открытым.
Как утверждает Стивен Коэн, Путин явно не тот, человек, который «почитает» Сталина и пытается создать нечто похожее на СССР сталинских времён. Подобные утверждения «притянуты за уши» и лишь свидетельствуют о недостаточных знаниях о сталинизме их авторов. «Сталинская Россия была настолько близка к несвободе, насколько это можно себе представить». В современной же России граждане располагают множеством различных свобод политических и более чем когда-либо в истории этой страны свободны жить, учиться и работать, где им захочется, и говорить, что им вздумается.
Также Путин не создавал «основанной на клептократии экономической системы» с её олигархами и коррупцией — такая система досталась президенту в наследство опять-таки от ельцинской эпохи и «шоковой терапии» с приватизацией «лихих 90-х». Вешать на российского лидера ярлык «клептократа» значит вновь заниматься бездоказательным демонизированием. На самом деле Путин и его команда, когда-то сумевшие восстановить жизнь россиян после разрухи 90-х годов, сегодня приняли достаточно много мер по борьбе с коррупцией и, по признанию ряда учёных, весьма успешно управляют российской экономикой в кризис.
Один из самых ужасных «минусов» Путина заключается в том, что он якобы «кагэбэшник-головорез», который, подобно какому-нибудь боссу мафии, постоянно отдаёт приказы по убийству неугодных журналистов и личных врагов. Казалось бы, эти утверждения несложно опровергнуть, ведь им нет доказательств, как и нет в них банального смысла, но подобные характеристики повсеместно звучат из уст западных СМИ и политиков.
Мало кого из современных лидеров так много или так часто ругают. Но, как подчёркивает автор статьи, если даже забыть о тех лидерах, которые тоже работали в разведслужбах, годы, проведённые Путиным в КГБ в ГДР, очевидно, внесли большой вклад в формирование его личности, и много лет спустя президент с гордостью о них вспоминает. Как бы то ни было, этот опыт сделал из Путина «европеизированного россиянина», свободно говорящего по-немецки, и политического лидера, способного к быстрому и хладнокровному анализу огромного объёма информации.
Недавно ко всем прочим «грехам» российского президента прибавился ещё один: в нём углядели «фашиста». И вновь подобные обвинения говорят об абсолютной некомпетентности тех, кто их выдвигает, уверен Стивен Коэн. Ни одно заявление российского лидера за последние почти 20 лет не даёт оснований говорить о «фашистских» взглядах Владимира Путина — в многонациональной стране такая позиция была бы равносильна «политическому суициду».
В России наверняка есть сторонники превосходства белой расы, но какое-то массовое фашистское движение просто немыслимо в стране, где миллионы людей погибли в войне с нацистской Германией. В войне, в которой, как напоминает автор статьи, пострадала и семья президента Путина. И лишь люди, не знающие всех этих деталей, способны называть его «фашистом».
В более широком смысле российского лидера обвиняют в растущей «агрессии» во внешней политике. Однако в трёх случаях, которые часто проводятся как пример этой «агрессии», в Грузии, на Украине и в Сирии, если разбираться, Россия лишь реагирует на изначально спровоцированные США действия, главным образом, на расширение НАТО на восток.
Правда, «агрессия» Путина состоит ещё и в том, что он всегда был настроен против Запада и, конечно, против США. Но если взглянуть на политику президента, становится ясно, что изначально он, как и его предшественники, по традиции, надеялся на «стратегическую дружбу и партнёрство» с Вашингтоном. Отсюда и содействие Америке в войне в Афганистане после терактов 11 сентября. Но потом Путин понял, что к России не будут относиться, как к равной, и что НАТО подобралось слишком быстро.
Коэн подчёркивает: если ему хоть немного удалось развенчать мифы, окружающие зловещий образ российского лидера, это значит, нет, не невиновность Путина, но рождает новый вопрос: «Кто же он на самом деле?» Русские часто говорят: «История рассудит». Но, учитывая, как сейчас обостряется ситуация в мире в условиях «новой холодной войны», времени остаётся не так много. Хотя бы следует усвоить некоторые истины: в 2000 году молодой и не слишком опытный лидер встал во главе огромного государства, которое в прошлом столетии два раза, в 1917-м и 1991 году, претерпевало колоссальные изменения и ослабевало перед внешними силами. И все последующие заявления и действия президента вытекают именно из этих вводных данных.
Путину ещё только предстоит получить свою оценку в истории, но делать эту оценку нужно, — не для того, чтобы осмеять, демонизировать или возненавидеть, а для того, чтобы понять, заключает профессор.
